(no subject)

Рекомендовал я почитать понравившееся недавнее эссе Быкова про юмор в России моему старинному американскому другу, всю жизнь занимающемуся Россией. Результат оказался занятным. Мой друг внимательмейшим образом прочитал эссе и обратился ко мне с просьбой объяснить несколько непонятных ему мест. Стали разбираться и чем больше я вдумывался в смысл хлестких фраз Быкова, тем больше понимал, что мое комплиментарное заключение об этом тексте было скоропалительным и поверхностным. Просто обычная быковская чепуха, лежащая на поверхности и видная с первого же взгляда, здесь оказалась запорошенной обманно ловкими словами. Но на то он и поэт, чтобы уметь имитировать словами смыслы, которые читатель сам себе додумывает. Однако же помимо поэтической функции имитации смысла слова еще нагружены семантикой, от которой не уйти. По мере того как я пытался понять, как лучше объяснить моему другу быковские сентенции, я все больше понимал, что имею дело с обычной быковской чепухой, внутренне противоречивой и местами бессмысленной. Оставлю добычу Николаю Руденскому, на которого так обижается Быков. Сам же ограничусь лишь полным несогласием с тезисом о рабской природе смеховой культуры (привет М.М.Бахтину!). Что бы ни говорил Быков мне очевидно, что смех – проявление свободы в человеке.

ПыСы. Тетя Вики рассказывает: "Исследования смеха начинаются с труда М.М.Бахтина посвященного творчеству Франсуа Рабле. Согласно концепции Бахтина, смех есть начало, способное перенести человека в мир народной карнавальной утопии, на время высвобождая его из обыденной, тяжкой жизни и власти общественных институтов..."