To every thing there is a season, and a time to every purpose under the heaven:

В далеком детстве любимыми героями конечно были мушкетеры с их рыцарской повадкой, ухваткой и сноровкой. А среди них как утес (!) благородства выделялся Атос. Я никогда не забуду, как совсем еще несмышленышем я слушал сильно старшего брата, который мне объяснял, чем же замечательны эти великолепные ребята. Прежде всего – благородством! Главное, что их отличало – честь и благородство. А фехтовальная сноровка и ловкость наездников – это вторичное. Оглядываясь на долгую, прожитую жизнь, перебираю прочитанные книги и героев и неизменно отмечаю, что любимцами становились если не люди чести и благородства, то уж по крайней мере те, которым эти понятия не безразличны. В моем сформировавшемся либеральном мировоззрении эти ценности занимают далеко не последнюю позицию, восходя к базовым требованиям честности и уважения к людям, а главное к себе.

Сегодня первый день (вечер после захода солнца) Песаха, первый седер. Пожалуй самый важный еврейский праздник, праздник свободы, освобождения из рабства. Подходящий момент для нескольких слов по поводу недавних размышлений.
В молодости многое, до чего удавалось додумываться, воспринималось как истинное, окончательно правильное, само собой разумеющееся, ценимое другими точно также. Вот и понятие свободы в ее категориальном качестве воспринималось как безусловное благо, имеющее абсолютную, непререкаемую ценность. Марксистская догма «осознанной необходимости» отвергалась с порога и подлежала саркастическому презрению. Понадобилось дожить до старости чтобы с удивлением обнаружить, что ценность свободы вовсе не всеми воспринимается как абсолютная. И даже может не признаваться в качестве ценности вовсе. Столкнувшись с такой неожиданностью я бросался было доказывать важность и необходимость свободы как абсолютной ценности и наталкивался на непонимание. В конце концов абстрактное мышление вовсе не распространяется на всех. И тогда я сообразил, какой приём здесь оказывается полезным.
В математике часто исследовать некий объект бывает гораздо более затруднительно чем его дополнение. А в качестве одного из универсальных приемов доказательства используется принцип reductio ad absurdum. Правда он признается в качестве инструмента утверждения истины не всеми математиками, но это отдельная тема. Так вот, для осознания важности свободы я предлагаю скептикам подумать о несвободе и представить себя в услових таковой. За примерами далеко ходить не надо, у каждого немедленно возникают примеры из собственной жизни. Причем совершенно конкретного свойства. Так что Дмитрий Анатольевич был не так уж смешон, когда бросил народу свое бессмертное bon mot.

Вышибло ум у старика.

А Балда приговаривал с укоризной:

«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной»
А.С.Пушкин

Понадобилось три почти подряд восклицания Игоря Петрова, чтобы я озадачился осмыслением своего к нему отношения. До этого я читал время от времени его ЖЖ. Иногда его открытия бывали интересны, но поскольку я историческим материалом владею слабо, впечатлить меня нетрудно. Критическая планка стоит у меня низко, да и вообще «по жизни» я человек скорее доверчивый чем наоборот. Но до известного предела. А тут как раз такой предел случился. Первая публикация касалась Марка Солонина и его интервью «Новым Известиям», которое он дал по следам откровений российского старшего начальника по поводу ВМВ. Я по прежним публикациям относился к Солонину сочувственно. Его концепции вполне соответствуют моему мироощущению. Резкий тон Петрова, настаивавшего на ошибочности и чуть ли не подтасовках в высказываниях Солонина насторожил. Вторая публикация, в которой Петров лягнул «либеральные» российские СМИ за «двойные стандарты» в отношении Светланы Алексиевич и Ольги Любимой и вовсе заставила задуматься, а что такое Игорь Петров? И наконец третий кряду случай. Петров глумливо пальцем показал на невинный промах Бориса Акунина, позволившего себе взять да и не закавычить цитату из учебника истории. Примечательно, что палец Петрова привлекла к себе очередная статья Михаила Диунова. Как оказалось (раньше я и не знал такого имени) последовательного и неутомимого борца с русофобией Акунина. Простите, тт Диунов и Петров, но Акунина я вам не отдам. Книжки его вообще, и исторический научпоп в частности нравятся, а своими человеческими и мировоззренческими качествами мне он мил более чем. А вот по поводу мотивации Игоря Петрова у меня возникли серьезные сомнения. Борьба за истину дело безусловно благородное, но вот где она эта истина лежит, а главное, как ее понимать – требует отдельного осмысления. И, боюсь, здесь мы с Игорем Петровым не сойдемся.