otkaznik1: (Default)
 
An economic urban legend too good to renounce

Here’s a statistic you have almost certainly encountered: A shockingly high percentage of American adults wouldn’t be able to cover an unexpected $400 expense.

This has been a popular talking point for nearly a year, cited by many pundits, professors, and politicos. Here are half a dozen examples from just the past few weeks:

 
“A recent report from the Federal Reserve finds that 39% of Americans do not have enough savings to cover a $400 emergency” — Mark Rank, professor of social welfare at Washington University, writing in the St. Louis Post-Dispatch.

“. . . the stunning fragility of an economy where 40% have reported they don’t have even $400 saved if an emergency hits” — Philadelphia Inquirer columnist Will Bunch.

“[S]o many American workers lack the resources to cope with even a brief period without work. A Federal Reserve survey last year said four in 10 workers would struggle to find $400 in an emergency” — The Guardian.

“With the economy imploding, many Americans are willing to toil at an Amazon warehouse. Almost 4 in 10 would have difficulty covering a sudden $400 emergency expense, according to a survey on economic health released in May by the Federal Reserve” — Bloomberg.

“[M]ore than 47 million Americans [may become unemployed] at a time when 40% of US households can't write a $400 check in an emergency” — CNN anchor Julia Chatterly.

“We know that many, many Americans don't even have the $400 to afford an emergency room bill right now” — Senator Amy Klobuchar, interviewed on ABC’s “The View.”

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

It’s a shocking datum, no question about it. In a nation as affluent as the United States, where unemployment as recently as six weeks ago was at a 50-year low, it is mind-blowing to think that tens of millions of Americans, even in an economic boom, would be thrown into “complete upheaval” (to quote Senator Kamala Harris) by an unanticipated $400 expense. If true, it is a damning revelation about American economic inequality and social insecurity.

It isn’t true.

The claim has its origin in the 2019 Federal Reserve report, released last May, on the economic well-being of US households. The report was based on a survey of more than 11,000 respondents, who answered a battery of questions, including this one: “Suppose that you have an emergency expense that costs $400. Based on your current financial situation, how would you pay for this expense?”

Well, how would you cover such an expense? If you’re like the overwhelming majority of Americans, you would either pay for it with cash, a check, a debit card, or a credit card: According to the Fed study, that is what 77% of individuals said they would do. Another 10% said they would borrow the $400 from a friend or relative; 6% said they would sell something; 3% would tap a line of credit; and 2% would rely on a payday loan or deposit advance. Only 12% — not 40% — said they would not be able to come up with the emergency $400 “right now.”

In a follow-up question, the Fed survey asked: “How would a $400 emergency expense that you had to pay impact your ability to pay your other bills this month?” Only 14% of respondents said it would prevent them from paying all their monthly bills in full; 85% said they would still be able to cover all their regular costs.

In other words, the government report that has been cited over and over as showing that 4 in 10 American adults couldn’t come up with $400 in an emergency actually said nothing of the kind. What it did say was that 61% would use “cash or its equivalent” to cover such an expense. Perhaps, if we’re being charitable, that confused some politicians and journalists into the mistaken conclusion that the remaining 39% would have no recourse at all.

More likely, as Michael Strain suggested last year in a Bloomberg column debunking the myth, they chose not to look at the data too closely, lest they be forced to relinquish a politically convenient economic urban legend:

 
Why does the conventional wisdom about the $400 expense refuse to die? The easy answer is because it riles up voters and attracts readers. That raises a different question: Why is there an appetite for this finding?

I’d speculate, in part, that this faulty interpretation resonated during the slow and painful recovery from the Great Recession. The recession was traumatic, and affected how many people think about their personal finances, their employment relationships — their economic security. 


If Strain is right, this genuine example of fake news is likely to live on. With the current coronavirus restrictions plunging the nation into a fresh recession, plenty of commentators will find it more useful than ever to portray Americans as teetering on the edge of financial ruin, and thus in need of more and more largesse from the government. If we are lucky, the pandemic-fueled downturn will be “V-shaped” — i.e., a sharp but brief fall will be followed by a quick and sustained recovery. It is probably too much to hope that the politics-fueled rhetoric of decline and dependence might be equally short-lived. The “$400” factoid is a fallacy, but a lot of people sure do find it handy.

http://view.email.bostonglobe.com/?qs=56b9e45826eb8047dd7841bb29313f689b712c34d165182e7adba81c31ac349333bf7bc0a764b653069a643bcf7d59b305bed36548c3693733607f0e1febef113c3367238d807c15f11f7ef187d648db23548244a7945588
otkaznik1: (Default)

Пархомбюро, [30.03.20 07:26]
Одна моя замечательная коллега из Австрии позвонила, чтоб проконсультироваться накануне проведения международной онлайновой дискуссии, которую она проводит с участием журналистов из полутора десятков европейских стран.

И задала простой, ненавязчивый вопрос: чем, на мой взгляд, общественная и политическая ситуация в России в эпоху коронавирусной пандемии отличается от той, что идет по всему миру. Есть ли какие-нибудь особенности, отличия? Или все как у всех?

Ну отчего же, ответил я, кое-какие особенности есть. Я начал загибать пальцы. И загнул их три.

Read more... )

Из ФБ

Feb. 22nd, 2020 05:24 pm
otkaznik1: (Default)
 

Сегодняшнее утро у меня, как и у многих началось с Медузы. Я проспал, спешил, поэтому услышал только реферат текста и успел прочесть его первую треть. Мое впечатление было: фсбэшная подстава, знали об этих всех подкладках, давали высказаться либералам, чтобы потом положить их лицом в говно. То есть я был на стороне медузовского расследования.

Потом прочитал весь текст. Шокирован. Стилистически это канал "опер слил". Каждый абзац, каждая реплика в отдельности убедительны, но общей картины у меня нет никакой. Мне ничего не понятно. У меня есть ощущение какой-то мути, в которую меня погружают, где все может быть так, а может быть ровно наоборот.
По долгу некоторых общественных нагрузок читаю большинство основных расследовательских материалов русскоязычных последние пару лет. И это мощнейшая часть русскоязычной журналистики сегодня. Она расцветает на фоне упадка традиционных медиа.
Так вот чисто с профессиональной и стилистической точки зрения считаю материал Медузы позором, подрывающим саму идеологию расследовательского жанра. После такого вскоре не будет уже никакой расследовательской журналистики, она будет полностью поглощена жанром "опер слил". Потому что эта угроза и так все время висит над этим жанром и думать про эту грань - его (жанра) главная обязанность.
Это журналистский позор. Это демонстрация того, что нельзя делать расследовательской журналистике. Или что будут делать люди, которые ее хотят убить.
otkaznik1: (Default)
 Вдруг догадался, что Юваль Харари - это такой (такая?) Юлия Латынина. Только немного образованнее.
otkaznik1: (Default)
При всей моей глубокой несимпатии к Науму Хомскому, не могу не отметить создаваемого им контраста в беседе с Познером. Отчетливо видна разница в интеллектуальном весе. Правда, видимо для выявления умственной невзрачности Познера особой интеллектуальной мощи и не требуется, но все же...
otkaznik1: (Default)
 А Б.Акунин про Доренко думает иначе чем Венедиктов:

Вчера Вяземского вызвал Шеф и в своей всегдашней задушевной манере сказал: — Ипа, золотко, горю. На тебя вся надежда. Выручай. ГубоК наехал — по всему меню: банки, шманки, офшоры, хуеры. Понял, гнида лысая, куда ветер дует. Дедушка снова в отключке, вот псы и борзеют. Сделай Губка, как ты умеешь. В нокаут, в кашу. Без интеллигентских соплей. Ты ж волк, а не какой-нибудь слюнявый Доренко-Пидоренко.

http://www.akunin.ru/knigi/prochee/skazki/2/

Из ФБ

Mar. 6th, 2019 07:50 am
otkaznik1: (Default)
Я помню когда-то сиволапого Соколова даже можно было читать. Потом он монотонно скатывался в бесталанное бормотание отмечаемого Николаем Руденским свойства. Животный антисемитизм неизбежно сопутствует бездарности. Полагаю здесь есть каузальность, только вот что причина, а что следствие?
 
Read more... )
otkaznik1: (Default)
Пролистывая русские новости, вдруг нашел четкий маркер пропаганды. Безотказно указывает на природу сообщения. В 100% случаев. Это словосочетание «так называемые, называемое, называемый, называемая». Редкостной надежности машинка.
otkaznik1: (Default)
От Николая Руденского

Пара фраз дня: Юлия Латынина vs Борис Чичерин

Против всеобщего избирательного права

Юлия Латынина, публицистка:

И вот, конечно, удивительный вопрос: как так получилось, что советская пропаганда… стала просто ортодоксальной точкой зрения для того, что в Америке называется mainstream media… Как получилось, что советская ложь превратилась в политическую корректность? У меня, к сожалению, есть печальный ответ на этот вопрос. Этот ответ называется: всеобщее избирательное право… «Вы гей? Вы угнетены. Вы афроамериканец? Вы угнетены. Вы мексиканец? Вы нелегальный мигрант? Вы женщина? Вы должны знать, что вы угнетены, а мы вам поможем». И каждая категория здесь, может быть, является меньшинством, но все вместе они, конечно, создают большинство… И я бы хотела вам заметить, что если бы на Западе не было всеобщего избирательного права… то 90% надуманных вопросов, которые мы сейчас видим в Европе и в чуть меньшей степени, но все равно видим в Америке, они исчезли бы сами по себе… Но сейчас мы видим еще более печальную историю с всеобщим избирательным правом. Оно создает внутри даже богатых обществ такие проблемы, которые могут оказаться гораздо более существенными…

Борис Чичерин (1828–1904), русский правовед. «О народном представительстве»:

Невозможно дать участие в управлении человеку, не понимающему государственных интересов. Это значило бы принести высшие начала, общее благо в жертву личной свободе, тогда как вся общественная жизнь держится подчинением личного начала общественному. Поэтому неспособные должны быть устранены от участия в политических правах. Это признается во всех государствах в мире, даже самых демократических, где свобода лежит в основании всего государственного устройства. Везде женщины и дети, как неспособные, лишены политических прав, хотя они, как свободные лица, пользуются правами гражданскими. Если некоторые демократы, даже весьма серьезные, как Милль, требуют права голоса и для женщин, то это странное непонимание различного назначения полов остается одиноким заблуждением. Здравый смысл человеческого рода до сих пор не допускал приложения этой идеи к законодательству. Впрочем, и эти писатели требуют для женщин политических прав не во имя свободы, а во имя способности, считая женщину столь же способною в государственной жизни, как и мужчину.

otkaznik1: (Default)
Под новый год разговаривал с одним из последних сохранившихся московских приятелей. Поговорили и о последней книжке Латыниной про Христа и замечательных откликах на нее Глеба Ястребова. Приятель резонно заметил, что сравнивать их нельзя, поскольку у них различные задачи. Ястребову важно установить истину, а Латыниной умножить популярность. Ученый против журналиста. Я же как-то невпопад вспомнил про совесть. На что мой приятель только руками развел. Это я мысленно восстанавливаю картину, разговор-то был телефонный.
otkaznik1: (Default)
Я помню, как в "лихие" 90-е Познер посыпал голову пеплом и «раскаивался» в своих пропагандистских грехах. No more, он достал и нафталинового сундука свои одежды уполномоченного пропагандиста и облачась в них, вернулся в привычное ремесло. Благо дело заказ есть и награды не заставляют себя ждать. Правда несколько большая свобода по сравнению с советскими условиями понуждает его все время оглядываться по сторонам и превентивно оправдываться где надо и где не надо. В данном случае речь о последнем выступление в Йельском университете, отклик на которое написал Леонид Волков. Отклик был вполне аккуратный и на мой вкус чрезмерно осторожный. Я бы написал злее, но даже такой постный текст, вероятно потому что он исходил от помощника Навального, немедленно понудил Познера громко крикнуть о том, что его оболгали. Крик был помещен на «Эхе». На самом деле выступление Познера было типичной пропагандистской стряпней этой старой шлюхи все время громогласно доказывающей направо и налево свою благопристойность. Но шила в мешке не утаить. Имеющий глаза прочтет, а мозги – поймет и сам:

Following the dissolution of the Soviet Union, the United States had two options for dealing with the newly independent Russian nation, argued Pozner. The first was to accept then-Russian President Boris Yeltsin’s offer of partnership, emulating the rebuilding of Western Europe after World War II and “[seeing] to it that democracy [begin] to develop.”

The other approach,” said Pozner, “was to say, ‘For 40 years you held a nuclear bomb over our heads. You lost the Cold War, and you’re going to pay for it. You’re going to be punished for what you did.’”

Beginning with the drafting of the so-called Wolfowitz Doctrine under President George H.W. Bush, argued Pozner, the foreign policy establishment of the United States adopted the latter strategy.

https://news.yale.edu/2018/09/28/talk-pozner-warns-against-dangerous-moment-us-russian-relations

Из ФБ

Sep. 1st, 2018 07:12 am
otkaznik1: (Default)
 
 

История как знамя: черно-белое прошлое. 
В России и Центральной Европе национализированная память заменила политический консерватизм.
В Венгрии, Польше, России, на Украине национальная история – территория ежедневных сражений. Идеологи правящих партий учатся друг у друга национализации истории - и при всей схожести - неизбежно вступают друг с другом в «войны памяти».
1
Пересмотр прошлого повсюду оказывался в основании политических изменений. И повсюду, особенно в Центральной Европе, история становится менее общей и более национальной и политизированной. «Минимальный список ингредиентов польского популизма должен включать политику памяти», – пишет в статье о современной Польше профессор европейских исследований Оксфордского университета Тимоти Гартон Эш. ... В тех странах, где – как и в Польше – политическая повестка дня долго была построена на нарративе жертвы, обществу крайне трудно смириться с тем, что отдельные его члены, включая борцов за национальную независимость, могли быть хоть в чем-то виноваты, более того, причастны к преступлениям против человечности. Как в своё время книга Яна Гросса «Соседи. История уничтожения еврейского местечка» в Польше, книга Руты Ванагайте «Свои. Путешествие с врагом» в Литве вызвала болезненную дискуссию.
Большую роль в изменении национального вектора играла политика памяти и в Венгрии: «музеи Трианона», реабилитация адмирала Милоша Хорти и т.д. Как в России и Польше, это принципиальная установка на национализацию истории, акцент на действия внешних сил и убежденность в том, что жертва не может быть преступником, превращение национальной истории в политический лозунг. Премьер-министр Виктор Орбан охотно акцентирует эти темы в своей позиционной борьбе с истеблишментом ЕС и смягчает – в силу малой совместимости двух версий истории – в отношениях с Россией. 
2
Подняв на знамя ностальгически советизированную версию истории, российские политики неизбежно поставили под вопрос память о жертвах репрессий и полностью исключили ответственность советского государства за совершенные преступления.
Подняв на знамя декоммунизацию и национально-освободительную (от СССР) версию истории, бывшие государства советского блока воюют, как выясняется, не только с Россией, но и друг с другом. «Отдельное, специальное чествование ОУН и УПА превращается в конфликтогенную тему как внутри, так и за пределами страны. ОУН и УПА принимали участие в том, что поляки называют Волынской резней», – напоминает украинский историк Георгий Касьянов.
Сама болезненность переживания прошлого понятна. Когда в стране заканчивается одна эпоха и начинается другая, меняется и взгляд на историю. Не всегда понятно, что здесь причина, а что следствие. Изменившаяся картина прошлого меняет образ настоящего. Новое настоящее создает новое прошлое. 
Но превращение истории в политику легко может перейти в злокачественную стадию.
В России и Центральной Европе национализированная память, по сути, заменила политический консерватизм. Это свидетельство политической бедности – неспособности правящих элит этих стран наполнить политику ничем другим.
Хуже того, национализация памяти всюду натыкается на конкретные человеческие жертвы, – жертвы репрессий, жертвы погромов, – которые не вписываются в удобный для политиков нарратив «нации-жертвы». Поперек этого пути стоят и независимые институты: чем дальше политики заходят в национализации памяти, тем больше контроля им нужно над СМИ и судебной системой. Процессы подчинения независимых институтов исполнительной власти идут в России и всей Центральной Европе и различаются только глубиной проникновения государства в общественную дискуссию. 
3
В старой книжке Фукуямы про "конец истории" есть намек на причины нынешней национализации памяти и отказа от воображаемой единой истории, которая - многим показалось в начале 90-х - идет к либерализму как к цели. «Люди удовлетворят свои потребности с помощью экономической деятельности, им уже не нужно будет рисковать жизнью в сражениях. Они, иными словами, станут животными – как и раньше, до того, как начались кровавые сражения, определившие историю» (отсюда тот ницшеанский «последний человек» в названии книги).
Удовлетворения материальных потребностей человеку оказалось мало. Человеку нужна духовная пища – и потому мало оказалось либерально-демократической повестки дня, сведённой к техническим экономическим мерам. Их на флаге не напишешь. А миф о героях и предательских ударах в спину – напишешь

otkaznik1: (Default)
 

Дмитрий Львович Быков пишет в журнале "Дилетант" (№ 33, сентябрь 2018, с. 95): "Сатирический роман Оруэлла вышел тысячным тиражом и никем не был замечен, а кто заметили - те плевались. Но тут грянул Фултон и наш ответ на него, а именно волна идеологических заморозков после постановлений о "Звезде" и "Ленинграде", Ахматовой, Зощенко, Эйзенштейне, Шостаковиче и так далее, - и все стало на свои места; книга Оруэлла стала абсолютным бестселлером..."
Назвать "1984" сатирическим романом вряд ли кому-то раньше приходило в голову - но допустим, что автор так видит. Однако есть и вещи более объективные. 
Первый тираж британского издания романа составил вовсе не тысячу, а 26 575 экземпляров, Через пять дней последовало американское издание начальным тиражом около 20 000. Книга немедленно стала бестселлером по обе стороны Атлантики.
И тут мы подходим к самому интересному - к хронологии. Роман Оруэлла вышел в свет в июне 1949 года. А Фултонская речь Черчилля "грянула" намного раньше - в марте 1946-го. К тому же 1946 году относится и постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград" (оно же об Ахматовой и Зощенко). Постановление с критикой Эйзенштейна тоже появилось в 1946 году. На Шостаковича советская власть обрушилась позже, в начале 1948-го, однако также задолго до публикации оруэлловского романа. 
Текст с такой концентрацией грубых ошибок по-своему уникален - но для г-на Быкова, похоже, характерен.

otkaznik1: (Default)
При всей очевидной подлости сказанного все же остаюсь в убеждении, что Быков скорее дурак, чем подлец. Впрочем, одно не исключает другого.


 Строго говоря, это было справедливо хотя бы в минимальной степени — последствия Пражской весны действительно могли оказаться катастрофическими. Пражская весна до сих пор оценивается исходя из того, что её раздавили, — и тем самым Дубчек и его единомышленники получают абсолютную моральную правоту. СССР как бы взял на себя грех — а если бы её НЕ раздавили, трудно представить, что бы это было. Могло обойтись, а могло привести к хаосу, и очень многим в самой Чехословакии происходящее сильно не нравилось. Как бы то ни было, танки сняли проблему — точно так же, как разгон и удушение НТВ в 2000 году сняли вопрос о методах Гусинского и птенцах его гнезда (откуда выпорхнули, кстати, и Мамонтов, и Мацкявичюс, и Корчевников). Удивительная вещь — российское государство: всех своих противников оно делает святыми. С большевиками тоже так вышло в своё время, последствия известны.

https://ru-bykov.livejournal.com/3473164.html
otkaznik1: (Default)
 А вот интересно, как русские политологи и прочие журналюги переводят запущенное Клинтонихой словечко deplorable? В ее контексте.  Дефективные, убогие, жалкие? От того, какое там слово укоренилось, можно кое-что понять про настроения в российском обществе.
otkaznik1: (Default)
Леонид Радзиховский – это такой журналист, работающий в стиле ослика Иа-Иа. И размышления его вполне соответствуют осликовому стилю. Очень порадовался его последним рассуждениям о том, что де за 5 лет с 2012 г индекс легкости ведения бизнеса, употребляемый Всемирным банком, в России необычайно поднялся. Теперь Россия переместилась с какого-то там 120-го места на 35-е. Радзиховский говорит, что при этом экономический рост совсем не соответствует такому отчаянному прогрессу. И делает вывод о том, что этот показатель для России не релевантен. А важна только цена на нефть. Разбираться в существе дела Радзиховскому нет охоты. Между тем если взглянуть на то, что меряется этим индексом, то легко понять, что речь идет об оценке регуляторной среды, т.е. формальной оценке существующих правил. Как эти правила выполняются, не формальная, а реальная среда обитания бизнеса, -- остается за скобками. Если бы Радзиховский озаботился посмотреть еще, скажем, уровень коррупции, то обнаружил бы что Россия уверенно остается в задних рядах. По этому индексу в 2016 г у нее было 131-е место. В этих обстоятельствах формальные правила становятся более чем сомнительными и их оценка мало что говорит о реальном положении дел. Это как если бы мы по характеристикам паровоза, его мощности, разным техническим придумкам в системе управления и т.п. пытались оценить, с какой скоростью паровоз перевозит грузы. Но при этом паровоз стоит на приколе в виду отсутствия железной дороги.
otkaznik1: (Default)
 Позвонили, а потом и написали из местной газетки с просьбой прокомментировать закрытие российского консулата в Сиэтле. После недолгого раздумья решил от комментирования воздержаться. Резоны простые. Опыт предыдущего общения с журналистами не дает надежды встретить даже минимальное понимание того, что я могу им рассказать. Стало быть будет написано то и так, что и как понимает журналист. Мои соображения к этому не будут иметь никакого отношения, а стало быть мне там делать нечего. Завтра посмотрю, что напишет звонивший мне журналист. Ничего хорошего не жду. 
otkaznik1: (Default)
 Захлебываясь от восторга, Венедиктов доказывает, что Путин избран подавляющей поддержкой и любовью народа РФ  политики фюрера вождя. Если Венедиктов добьется признания его аргументов и город и мир с ними согласится, то последствия для России вряд ли будут благоприятными. Многочисленные преступления, совершенные Путином и его режимом лягут ответственностью на страну. Тем самым трудно будет выдвигать моральные аргументы против общих, страновых санкций, которые в таком случае станут более оправданными. 

Profile

otkaznik1: (Default)
otkaznik1

June 2020

S M T W T F S
 123456
789 10111213
14151617181920
21222324252627
282930    

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 5th, 2025 10:32 pm
Powered by Dreamwidth Studios